Хмурое серое утро заглядывало в окна домов. Робкие солнечные лучи касались стен, мебели, людей. Но даже эти бестолковые не заходили сюда: здесь жил страх. Страх заполнял каждую клетку пространства, каждую клеточку истерзанной женской души.
Тела и души излучали страх и неуверенность. Каждая мечтала проснуться и оказаться в другом месте, в другом состоянии. Чтобы реальность стала прошлым, ведь каждая из них пришла сюда для избавления от нежелательной беременности, для совершения убийства.
По лицу молодой девушки текли тихие неспешные слезы. Она лежала и вспоминала лицо своего любимого, теперь уже бывшего возлюбленного, в тот момент, когда он узнал о ее беременности. Его лицо очень быстро меняло свое выражение: испуг, недоверие, надежда, страх, ненависть.
Он ненавидел ее, ненавидел за то, что вынужден был сделать. Он должен был стать «негодяем» и заставить ее, совсем недавно единственную и любимую, прервать нежелательную беременность, убить их общего ребенка. А он не хотел им быть. И поэтому он ненавидел ее.
Она помнила выражение его глаз. Раньше взгляд выражал любовь, желание близости. А теперь это был взгляд чужого человека. Он дотронулся до ее груди, волосы, лицо и ушел. Ушел навсегда.
В интернете были рецепты отваров трав для прерывания нежелательной беременности народными методами. Она перепробовала их все: настурция, горечавка, гвоздика пышная и полевая (15гр.
. Измельченной травы настоять 1 час в стакане кипятка, процедить и пить). Пить эту гадость по 1 столовой ложке 3 раза в день до еды.
Она пила отвар лаврового листа, молоко с йодом и даже яд – отвар пижмы. Но ее нежеланный ребенок, у которого не было имени и даты рождения – жил. У него были свои требования, и она ела соленые огурцы с хрустом розгризаючи их своими молодыми зубами.
Тогда она обратилась к подругам. Дружно выпили, поплакали, пригрозили кулаками в сторону «козлов» и для прерывания слишком нежелательной беременности стали вместе прыгать с табуретки, двигать тяжеленный шкаф. В ванну с горчичным порошком ее посадили одну.
Она сидела в этой горчичной очень горячей жидкости и плакала. Она вообще очень много плакала в последнее время. Плакала в перерыве между лекциями, на приеме у врача, где грозно допрашивали ее и очень бесцеремонно и грубо проводили осмотр.
Плакала она и сейчас, потому что какой-то , возможно – недалекий человек, а возможно – психолог, из лучших побуждений, рядом с этой палатой определил место для детской палаты. Она слышала плач этих, Слава Богу, уже рожденных детей. Видела, как их вывозили на кормление к мамочкам. И ее сердце, все ее внутренности выгорели от зависти. Она улетала в мечтах в будущее, где она кормит свою крошку – кровиночку, целует и прижимает его к себе. Как он ходит в школу и, конечно же, учится только на «отлично»! Она уже видела его статным, красивым, очень похожим на своего отца и он любит ее, любит свою дорогую мамочку!
На ее губах мелькнула улыбка. Но тут вошла сестра: «Иванова! На аборт ». Эти слова резанули по сердцу, отсекая счастливое будущее. И слезы потекли с новой силой. Тяжелой старушечьей походкой она пошла к двери, оглянулась, и вышла. Прямо перед ней за стеклянной стеной лежали младенцы в своих кроватках.
Слева была дверь с надписью «операционная». Направо был выход во двор.
Она стояла на распутье. На одном из своих главных перекрестков. И так хочется, чтобы она выбрала дверь во двор …